Праздник Сретения Господня является неразрывно связанным со святыми днями пришествия в мир Спасителя. По ветхозаветному закону всякого младенца мужского пола, «разверзающего ложесна», то есть первенца, должно было принести в храм и совершить над ним обряд посвящения Богу. Над матерью же совершался обряд очищения, так как до истечения сорокадневного срока после родов она не имела права входить в храм. Хотя Господь Иисус Христос и не нуждался в этом обряде, будучи Творцом Закона, но все же Он благоволил «принестись в церковь законную», подвергнутся этому обряду, показывая тем самым Свое неизреченное смирение и снисхождение, а также уверяя нас в истинности Своей человеческой природы.
Само событие описывается только у евангелиста Луки (Лк. 2.22-40). Помимо Иосифа Обручника при этом присутствовал некто старец Симеон. Кроме этого места нигде больше во всем Священном Писании нет упоминания об этом человеке. Кто были его родители, какое положение в обществе он занимал, каковы были другие подробности его жизни, нам не известно. Есть лишь несколько свидетельств о месте погребения праведного Симеона. Так, например, Петр Диакон (XII в.) утверждает что: «возле стены Храма или Иерусалима с востока идет Гееннон, что есть долина Иосафата,… В ней есть башня царя Иосафата, заключающая в себе его гробницу; направо от нее — отдельный дом, высеченный в скале горы Масличной, имеет две выдолбленных гробницы – именно: старца Симеона и Иосифа, обручника Пресвятой Марии». Примерно о том же говорит и профессор А.А. Дмитриевский: «в долине Ахмеда, усаженной масличными деревьями…были обнаружены остатки древнейших зданий» и далее: «были открыты обтесанные могилы, наполненные камнями, землей и костями. Эти погребальные пещеры и были признаны за «семейные могилы» праведного Симеона Богоприимца, а вместе с тем и за место погребения сего праведного старца». Однако эти доводы, во всяком случае, если верить скептическому тону А.А. Дмитриевского, не так уж убедительны, что лишь еще больше подчеркивает загадочность фигуры праведного Симеона, сравнимой разве что с Мелхиседеком. Однако есть факты, проливающие свет на жизнь блаженного старца. А именно то, что он был тем, кто принял Жертву – Первенца из рук Матери, что являлось прерогативой священника. Кроме этого, на тоже указывают слова евангелиста Луки о том, что Симеон «благословил их (Марию и Иосифа), и сказал Марии…» (Лк. 2.34). Благословение также являлось священнической обязанностью, как говорится об этом в книге Чисел: «скажи Аарону и сыновьям его: так благословляйте сынов Израилевых, говоря: Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! Да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя! Да обратит лице Свое на тебя и даст тебе мир! Так пусть призывают имя Мое на сынов Израилевых, и Я благословлю их» (Числ. 6. 23-27). И хотя версия о священстве Симеона поддерживается не всеми исследователями, все же представляется приемлемой.
Еще одна участница празднуемого события – Анна. О ней евангелист говорит немного подробнее, а именно, что она была дочь Фануилова из колена Асирова. Кроме этого нам известно, что на тот момент ей было восемьдесят четыре года, семь из которых она провела в замужестве, после чего стала вдовой. Относительно наименования Анны пророчицей мы можем сказать о нескольких способах понимания этого. Она могла быть вдовой пророка, служение которых было распространенным; могла быть своеобразной «религиозной поэтессой», составляющей духовные гимны; а могла, просто живя тут же, при Храме, быть наставницей девочек, отданных по примеру Пресвятой Богородицы в Храм до времени замужества. Впрочем, святитель Амвросий Медиоланский не исключает и возможности именовать Анну пророчицей в нашем понимании: «Если пророчествовал Симеон, пророчествовала жена Захарии Елисавета, пророчествовала Пресвятая Дева Мария, то должна была также пророчествовать и вдова, чтобы никакое состояние и никакой род не отсутствовал», говорит святитель.
Встреча Господа Симеоном в Храме есть важнейшее событие Священной истории. Это встреча Нового и Ветхого Заветов, встреча закона и благодати. Праведный Симеон при виде Младенца Христа произносит известные слова, которые в богослужебной традиции известны как «Молитва святого Симеона Богоприимца». Протоиерей М. Лисицын говорит, что «древнейшие из песнотворцев – это Матерь Божия, пророк-священник Захария и Симеон Богоприимец. Это можно сказать, первые христианские песнотворцы, говорившие от Духа Святого». С этой молитвой связано еще одно предание, по которому Симеон был одним из 72 толковников, переводчиков Священного Писания Ветхого Завета. Перевод этот был осуществлен по повелению египетского царя Птолемея Филадельфа (282 – 246 гг. до Р.Х.). При переводе книги пророка Исайи Симеон решил исправить определение «Дева» на «жена» (Ис. 7.14), но видением ангела был удержан от этого с предсказанием «не видети смерти, прежде даже не видит Христа Господня» (Лк. 2.26). Отсюда возникают разные версии по поводу возраста Симеона. Приведем одну из них, основанную на фактах. Птолемей Филадельф приказал сделать перевод Священного Писания на греческий язык, как пишет Евсевий, во 2-й год 124 Олимпиады, т.е. в 283 году до Р.Х. В свою очередь, самому Симеону было на тот момент около 67 лет. Таким образом, если брать за основу общепринятое летоисчисление, то на момент встречи Господа Иисуса в храме праведному старцу было примерно 350 лет. Об этом же говорит и Евтихий, патриарх Александрийский (X в.): «Итак, Бог назначил ему предел жизни, что проживет он 350 лет, доколе не увидит Христа Господня». С осознанием того, что пришел закат его жизни, наполненной ожиданием Мессии, праведный Симеон и произносит свои богодухновенные слова, свою молитву. Однако в молитве мы видим не только субъективную сторону. Напротив, праведник Ветхого Завета как бы от лица всех праотцев обращается к Богу со словами благодарения, так как исполнились ожидания, и ветхозаветное человечество сказало последнее слово: «Ныне отпускаешь раба Твоего Владыко…».
Праздник Сретения Господня неразрывно связан с днями воспоминания воплощения Бога Слова. И об этом нам говорят уже стихиры на «Господи воззвах». В каждой из них подчеркнута мысль о чуде Боговоплощения, без которого невозможен был бы и сегодняшний праздник. Составитель стихир константинопольский патриарх Герман (1226-1239) призывает нас вместе с Симеоном удивиться «таковому о нас смотрению» и восклицает, обращаясь к старцу: «кому зовеши и вопиеши?» и сам же отвечает в следующей стихире – «Сей есть законом глаголавый, Сей есть во пророцех реченный: воплотивыйся нас ради и спасый человека». Ту же мысль продолжает и преподобный Иоанн Дамаскин в своей стихире, поемой на «Слава и ныне»: «не отступль Своего Божества, от Девы яко Младенец четыредесятодневен, Материею вольнее приносится в церковь законную». Пребывая на небе со «Отцем и Духом» на сороковой день после Своего рождества, Господь был принесен для законного обряда, хотя и не нуждался в этом.
Паремии праздника касаются многих аспектов воспоминаемого события. Так первая, составная паремия (Исх. 12.51, 13. 1-3, 10-12, 14-16, 22.29; Лв.12.1-4, 6, 8; Чис. 8.15-17) говорит о предписании Закона относительно рожденных первенцев мужского пола, о посвящении их Господу. Чтением этих строк Ветхого Завета Святая Церковь указывает нам на смирение Матери Божией, исполнившей Закон, который к Ней по существу не относился. Также и для Богомладенца исполнение Закона было «Явлением послушания Богу Отцу, о котором Он позже говорил, что пришел не отменить закон, но исполнить».
Вторая паремия читается из книги пророка Исайи (Ис. 6. 1-12), который повествует о видении Господа. Среди прочего пророк Божий говорит об очищении своих уст для проповеди Слова Господня посредством горящего угля, взятого Серафимом с жертвенника. Как Исайя видел Царя Славы сидящего на Престоле, так мы сегодня видим Богомладенца на руках Пречистой. Также и третье чтение принадлежит авторству пророка Исайи (Ис. 19. 3-5, 12, 16, 19-21), через которого Господь говорит о судьбах Египта, о его просвещении светом Христовой истинны. Это пророчество немного выходит за рамки праздника, но, тем не менее, весьма актуально для целостного восприятия земной жизни Спасителя, так как, вскоре после принесения Богомладенца Христа в храм, святое семейство было вынужденно скрываться от преследования царя Ирода и бежать в Египет, где, по выражению епископа Виссариона (Нечаева), который ссылается на древнее предание, «падали идолы, разрушались капища там, где останавливались Богомладенец с Материею и Иосифом».
Стихиры на литии условно можно разделить на две группы. Первая из групп говорит об исполнении закона Тем, Кто этот закон и установил: «днесь Младенец видится, и по закону, яко закона Творец, закон исполняя, во храм приносится»; «днесь древле Моисею в Синаи закон подавый, законным повинуется велением». Вторая группа начинается со стихиры Андрея Пирра, о котором архиепископ Филарет (Гумилевский) умалчивает, а Рубан Ю.И. относит время его творчества на конец VIII- начало IXвека. Этот песнописец как бы перефразирует слова святителя Григория Богослова, о том что «Бог сделался человеком, чтобы мы стали богами» (см. выше) говоря: «Симеон соединение Бога с людьми провозглашает… видя Небесного Бога как человека» — переводим мы его стихиру. Следующие литийные стихиры упоминают поочередно всех участников события – Симеона, Божию Матерь и Анну пророчицу.
В первой стиховной стихире мы встречаем параллель с другим двунадесятым праздником, а именно с Введением во храм Пресвятой Богородицы. Ковчег Завета, бывший в Иерусалимском храме, именуется прообразом Пречистой Девы. Сегодняшний день также неразрывно связан с храмом, так как туда был принесен Младенец Христос. И именно поэтому преподобный Косьма Маюмский говорит о Богородице, что: «облак Света есть Дева, носящи на руках Сына прежде денницы». Несомненно, что преподобный песнописец говорит о том облаке, которое наполняло Святая святых (Ис. 40.34) и явилось видимым знаком присутствия Божия. Теперь же Дева явилась живой проповедью о Воплотившемся Боге, о чем и говорит преподобный Косьма в следующих стихирах: «возсиявшего прежде век от Отца, напоследок же от ложесн девических»; «носящи на руку Богородица Мария, неискусобрачно из Нея воплотившегося» — в этих словах подчеркивается состояние чистоты Пречистой, Её приснодевство, что, как и облако Славы Господней, было чудом. В стихире преподобного Андрея Критского, поемой на «Слава и ныне», отображена практически вся священная история праздника.
Тропарь праздника Сретения выражает то положение празднуемого события, которое оно занимало ранее в церковном году. В тропаре есть упоминание двух ближайших участников события – Пресвятой Богородицы и праведного Симеона. Также упоминаются и два других древнейших праздника, один косвенно, а второй конкретно. Обращаясь к Божией Матери мы прежде всего воспеваем Христа – «из Тебе бо возсия Солнце правды Христос Бог наш». Вместе с тем в этих словах видится отношение к Сретению, как к своеобразному попраздству или отданию Рождества Христова, празднование и тропарь которого древнее самого праздника Сретения. Далее идет обращение к праведному Симеону: «веселися и ты старче праведный, приемый во объятиях свободителя душ наших, дарующего нам воскресение». Упоминание Воскресения Христова дает нам возможность говорить о празднике Сретения Господня как о некоем переходе от Рождества Христова к Воскресению, Пасхе Господней и о литургической связи двух этих праздников. В этом случае дни попраздства Пасхи можно сравнить с таким же сорокадневным периодом от Рождества до Сретения.
Праздничное богослужение имеет один канон, принадлежащий преподобному Косьме Маюмскому. Об этом творении архиепископ Филарет (Гумилевский) говорит: «песнь трогательная воспевает величие Сретаемого старцем и высокие чувства вдохновенного старца». Первая песнь имеет общую основу со стихирами на стиховне того же автора. Здесь вновь Богородица сравнивается с облаком, источающим Божественную благодать: «ибо Солнце-Христос, носимое легким облаком — нетленными руками [Богородицы], — явилось в храме». Третья песнь возвращает нас к праотцу Адаму. В своем обольщении Адам был подобен младенцу, который не может оценить ситуацию и поступить правильно. Теперь же, для исцеления болезни всего потомства Адама пришел именно Младенец – Вечный Бог.
Четвертая и пятая песни полностью посвящены Симеону Богоприимцу. Так в четвертой песне по большей части говорится о величии события и непосредственном участии в нем праведного Симеона. Пятая песнь хотя и оставляет Симеону видное место, предпочтение все же отдает Пресвятой Богородице. Симеон обращается к Ней со словами пророчества и утешения. «Поклонься старец, и стопам божественне прикоснувся Неискусобрачныя и Богоматери» — так воспевает это поклонение преподобный Косьма. Несомненно, что такое отношение Симеона не могло пройти незамеченным в первую очередь для Самой Девы, Которая «сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем» (Лк. 2.19).
Вся шестая песнь посвящена воспеванию главного Участника священного события – Господа Иисуса. Автор канона не перестает удивляться самой возможности воплощения Бога и, тем более, подчинению закону Того, Кто Сам есть Законодавец и Закон.
Кондак имеет прямое отношение ко времени установления праздника в Византии в VI веке. В нем отражается благодарение Богу за спасение от различных бедствий, постигших незадолго до этого Империю (в том числе имеются в виду и военные действия). В современной литургической практике кондак оканчивается словами «но умири во бранех жительство, Едине Человеколюбче», тогда как в старых минеях так – «но умири во бранех жительство, и укрепи императора, егоже возлюбил еси, Едине Человеколюбче». Однако в греческом оригинале слово император стоит во множественном числе – «Basilejz», что указывает на правление двух глав, каковыми и являлись император Юстиниан и императрица Феодора (время правления 527-565 гг.).
Седьмая песнь вновь вспоминает Адама и предвосхищает пасхальные события – сошествие во ад, изведение из него праведников. Уместно будет упомянуть предание связанное с личностью праведного Симеона. Евангелист Матфей повествует о том, что после крестной смерти Христа «гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли» (Мф. 27.52). По одному из преданий в числе этих людей были и два сына Симеона, которые поведали о сошествии Господа в ад. Замечательно также само построение песни – вначале преподобный Андрей говорит о даровании вечных благ ветхозаветным праведникам, о чем последних как бы извещает Симеон, а потом говорит и об искуплении человеческого рода на кресте, вспоминая слова праведника, обращенные к Пречистой Деве.
Восьмая песнь посвящена по преимуществу пророчествам Симеона о Христе, которые являются последними в жизни Ветхого Завета и в исполнении которых мы сможем убедиться уже скоро, празднуя Вход Господень в Иерусалим и вспоминая последние дни земной жизни Спасителя.
Песнь девятая имеет свои праздничные припевы. Три тропаря этой песни выражают радость Ветхого Завета в лице старца Симеона и Анны пророчицы, которые открыто возвестили о пришествии Мессии.
Хвалитные стихиры, являющиеся кульминацией утрени, вполне соответствуют торжественности богослужебного момента. В них Святая Церковь вновь напоминает нам о тех аспектах празднуемого события, благодаря которым мы и переживаем из года в год Встречу Спасителя с праведным старцем Симеоном в храме. Среди них и радость всего человечества, заключившего некогда в лице Авраама союз с Богом Израиля и, вместе с тем, радость самого старца о приближении своей смерти, через которую он получит часть в Царстве Небесном. Слышны и отголоски праздника Рождества Христова, когда мы вместе с волхвами и пастырями встречали родившегося Господа. Теперь же мы слышим слова Симеона обращенные ко Творцу: «видех … Тя (Христа) днесь плотию мертвенною обложенного». Однако несмотря на вочеловечение, Господь «недр Родителя не отлучься Божеством», о чем говорит и святитель Кирилл Иерусалимский – один из первых авторов слова на Сретение: «Младенца вижу от Вифлеема во Иерусалим входящего, и никак от горнего Иерусалима не отлучающегося».
Хотя в современном нам церковном календаре память праведного Симеона следует за праздником Сретения Господня, можно говорить о некоем преобразовании этого праздника из более скромного дня отдания Рождества Христова и возможно, дня памяти участников священного события. Об этом говорит Ю.И. Рубан, а также и профессор Н. Красносельцев ссылаясь на авторитет Свидетельства Этерии, паломницы IV века, которая не дает собственного названия праздника, а определяет его как «сороковой день от Епифании» (Богоявления).
Несколько слов стоит сказать и о литургическом статусе праздника. Среди исследователей до сих пор нет единого мнения по этому поводу, что дает все новые поводы для разногласий – богородичный это праздник или господский? Говоря кратко, можно привести несколько доводов в пользу принадлежности его к праздникам господским. Это в первую очередь само название и содержание события. Из богослужения можно выделить такие особенности как произнесение входного стиха на литургии (при отсутствии праздничных антифонов) и особого отпуста. Это, пожалуй, все. Немного иначе дело обстоит с отнесением его к праздникам богородичным. Восьмая глава Типикона, из числа Марковых глав, прямо называет этот день Сретением Пресвятыя Богородицы. Более того, при совпадении Сретения с воскресным днем служба воскресная не опускается, а, напротив, поется первой, перед службой праздника. Такого указания по отношению к праздникам господским быть не может и прецедентов мы не знаем, кроме дней празднования Нерукотворного Образа и изнесения Честного Креста, но эти праздники, хотя и посвящены Спасителю, не являются двунадесятыми. Также возможен перенос праздника на один день назад в случае совпадения его с началом Великого поста. Все это никак не может указывать на то, что праздник является господским и, хотя сказать однозначно, что он богородичный тоже нельзя, все-таки будет более правильно склонятся к последнему мнению.
Священноинок Серафим (Козин)