Официальный сайт Балашовской Епархии
Балашовская епархия
По благословению епископа Балашовского и Ртищевского Тарасия

Электричка жила своей жизнью. Женский голос громко и внятно советовал гражданам пассажирам следить за своим багажом ввиду возможности его хищения, не любопытствовать в случае багажа бесхозного ввиду участившихся случаев терроризма, сообщал об остановках на пути следования. Граждане пассажиры, повинуясь голосу, входили и выходили, держали на коленях объёмистые сумки и не покушались на чужой багаж. Коротая время, открывали и закрывали окна, блуждали пальцем в смартфонах, ели пирожки из пузатых сумок.

«Платформа сто двадцатый километр», — раздельно объявила электрическим голосом невидимая дикторша. В вагон вошла разномастная толпа с вещмешками, пластмассовыми вёдрами, пучками цветов и шумно заняла две пустующие скамьи справа. Среди толпы выделялась энергичностью худенькая старушка в красной футболке с капюшоном и зайцем из блёсток на груди — видимо, донашивала добротную вещь за внучкой. Старушка в продолжение какого-то разговора громко нахваливала севшую рядом с ней тучную попутчицу: «А малина! Не малина у неё, а зо-ло-то!» Стало немного неловко, что у меня нет малины, как золото, и похвалить меня, поэтому не за что. Перевела взгляд перед собой. Напротив села женщина, показавшаяся молодой. Присмотрелась — молодая не очень, просто одета по-молодёжному. Джинсы с рваной бахромой по низу, рубаха из льна — из тех, что продаются в бутиках, нестираного цвета и которые никогда не отгладишь. Женщина сняла стильный рюкзачок, поставила у ног корзинку с яблоками сорта Мальтовый анис — розовыми, яркими, душистыми. Откинула назад прядь волос с модной «мокрой» укладкой. Блеснул свежим лаком маникюр, обнажилось запястье и чётки на нём. Простые, деревянные, на три десятка, явно не новые, ими постоянно пользовались.

«Верующая», — подумалось с удивлением, и, чтобы подтвердить догадку, я, кивнув на корзинку, спросила:

— К Яблочному Спасу таких красавцев приготовили?

— Что? А, нет — нет, тётушке везу. Угощайтесь, — соседка протянула мне мальт. — Я, признаться, не всегда ношу на Преображение яблоки в храм.

— Почему? — изумилась я.

— Не в яблоках смысл.

— А в чём, по-вашему?

Дама помолчала минуту:

— Господь преобразился — понимаете? Господь там, на горе, показал всё — что было, что будет, чем сердце успокоится. Он пришёл из Света, Сам был Свет, звал в Свет.

Слушать незнакомку было любопытно.

— Да, конечно, — поспешила согласиться я. — Но ведь Он — Бог. Нам-то, простым, плоды бы земные окропить.

Соседка внимательно посмотрела на меня и сказала твёрдо и убеждённо:

— А Он для нас, простых, и пришёл, и Преображением Своим призвал: «Идите за Мной, если вы ученики Мои! Преображайтесь! Всё возможно вам».

Она взяла из корзины ещё одно яблоко и постучала по блестящей кожице пальцем.

— У Господа свет изнутри шёл, даже одежды просияли, как снег, вот какой силы свет был! Я, когда в церковь только пришла, таких дров наломала. Косметику долой, волосы под резиночку в пучочек, глазки в пол — преобразилась! Потом поняла — прежняя осталась. Раньше платьями дорогими гордилась, сейчас платочком на голове горжусь. Абажур на лампе поменяла, и всё! Понимаете?

Я неуверенно кивнула. Попутчица покрутила румяное яблоко в пальцах:

— Лампа преображается, если в неё лампочку вкрутить! Смысл лампы — светить, и ценность её в свете, а какой абажур — неважно. Если человек не изменится изнутри, не пойдёт от него свет и тепло ближнему, он как лампа без лампочки — ненужен и бесполезен.

«Следующая остановка — платформа сто семьдесят второй километр», — с достоинством возвестила электрическая дикторша. Моя соседка встала, накинула на плечо рюкзак.

— От мамы к тёте еду, из гостей в гости, — засмеялась она. — Грунтовка между сёлами, на электричке удобнее.

Взяла с пола корзину с нарядными яблоками и сказала негромко:

— Вы русифицированный перевод тропаря праздника прочитайте: «Ты, Христос Бог, преобразился на горе, показав ученикам Твоим славу Твою, насколько они могли её видеть». Насколько можем видеть… Поэтому Преображение — не только яблоки.

Электричка, тормозя, зашипела, и попутчица пошла к выходу. Оставленный ею подарок дивно пах и будто просвечивал из середины, потому что был спелым.

Ольга Воскресенская