Святителю Иннокентию (Смирнову) Бог дал много талантов. Но современников поражала не его молниеносная карьера, не исключительный дар красноречия, не энциклопедическая начитанность и образованность, но необыкновенная скромность, смирение, душевная чистота — те добродетели, которым, казалось, разучился удивляться «просвещенный» XIX век.
23 октября мы празднуем память этого выдающегося архипастыря Русской Православной Церкви, который отошел ко Господу в 1819 году, будучи епископом Пензенским и Саратовским.
Из учеников — в учителя
Святитель Иннокентий родился 30 мая 1774 года в селе Павлово (ныне — г. Павловский Посад) в семье бедного дьячка местной Воскресенской церкви. В крещении он получил имя Иларион. О ранних годах его жизни известно мало, но очевидно, что родители стремились дать мальчику самое лучшее — в том числе хорошее образование, которое в XVIII веке было доступно очень немногим.
Иларион начал свое обучение в Московской Перервинской семинарии, но вскоре начальство отметило талантливого и кроткого семинариста, и его перевели для дальнейшего образования в семинарию при Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Там он упражнялся в латинском и русском красноречии, изучал исторические науки, философию, богословие, древнегреческий и французский языки.
В возрасте девятнадцати лет, еще до окончания полного курса семинарии, за блестящие успехи в учебе он был оставлен в ней в качестве преподавателя. В 1809 году Иларион Смирнов принимает монашеский постриг с именем Иннокентий — в честь святителя Иннокентия, епископа Иркутского. В том же году, в 26 лет, иеромонах Иннокентий становится игуменом Николо-Угрешского монастыря Московского уезда, а затем — игуменом Знаменского монастыря в Москве.
В возрасте двадцати семи лет святитель становится бакалавром церковной истории в Петербургской Духовной Академии. В июне 1812 года его возводят в сан архимандрита, год спустя поручают должность инспектора семинарии, а в сентябре 1813 года утверждают ректором и профессором Петербургской Духовной семинарии с оставлением за ним кафедры церковной истории Духовной Академии. Помимо церковной истории святитель Иннокентий преподавал поэзию, риторику, философию и богословские науки.
Учительское служение святителя Иннокентия пришлось на время становления отечественной богословской школы и реформы системы духовного образования. Протоиерей Георгий Флоровский в своем классическом труде «Пути русского богословия» называет первую половину XIX века временем «борьбы за богословие». Необходимо было устранить негативные последствия церковной реформы Петра I, в результате которой православное духовенство потеряло влияние в обществе, а богословская мысль была порабощена чуждым православному духу католическим влиянием. Обучение в семинарии превратилось в бессмысленную муштру по изучению латинского языка, совершенно бесполезного для практических нужд приходских священников.
XVIII век и в Европе, и в России был веком безрелигиозного просвещения и обмирщения. Но блестящая эпоха Александра I жила серьезными религиозными запросами и нуждалась в духовном руководстве. Перед духовенством встала сложная задача вернуть в систему духовного просвещения живое религиозное содержание, избавиться от элементов католической и протестантской философии, построить обучение на основе православного богословия.
В 1809 году, когда святитель Иннокентий становится бакалавром истории, Петербургская Духовная Академия начинает работать по новому уставу. Преподаватели этого учебного заведения вынуждены преподавать те предметы, которые не смогли в свое время изучить сами. Не хватает людей, не хватает опыта, не хватает учебников.
Святитель Иннокентий все свои силы отдал на то, чтобы восполнить этот существенный пробел. Он преподавал не по готовым учебникам, а готовил к каждому занятию свой авторский конспект урока. Однажды он заработался допоздна и решил немного освежить себя сном, но, чтобы не проспать слишком долго, прилег не на кровать, а на холодный каменный пол. Подвижник достиг своей цели: вовремя проснулся и закончил работу, но вскоре тяжело заболел. Непосильные нагрузки серьезно подорвали его здоровье. Со временем его простуда превратилась в неизлечимую чахотку.
Главным вкладом святителя Иннокентия в академическую богословскую науку того времени считается работа «Начертание церковной истории от библейских времен до XVIII века, в пользу юношества» в двух частях, основу которой составили его академические лекции. Долгое время эта книга являлась единственным учебным пособием по церковной истории. Сам святитель Иннокентий в силу своей скромности относился к этому труду весьма критически и, раздавая его студентам, говорил: «Когда сочините лучше, сожгите эти негодные». Он был вынужден готовить эту книгу в спешке, поэтому ему не в полной мере удалось преодолеть зависимость от западной богословской мысли, однако, по отзыву известного историка Церкви профессора А. П. Лебедева, для того времени это «было настолько хорошо, что больше того едва ли и вправе было бы требовать от автора».
Вся жизнь святителя была непрестанным подвигом деятельной любви. Ученые и административные обязанности не отвлекали его от главного — духовного делания и молитвы. К святителю шли за духовным советом и поддержкой люди самых разных сословий, и двери его дома были открыты для всех. Он хорошо понимал немощи современного человека, обуреваемого страстями и помыслами. Одному своему знакомому, который признался ему в том, что не может победить сторонних мыслей во время молитвы, святитель Иннокентий писал: «Выберите для себя одну какую-либо краткую молитву и держите на ней все внимание, не допускайте и прекрасной мысли; пусть все стоит; пусть остановится воображение и память: может быть, нужно будет с некоторою тяжестию останавливать и дыхание — боритесь, терпите; имя Иисуса Христа как пламенное оружие в руках Серафима не пустит в сердце никакой скверны».
Святитель Иннокентий отличался удивительным младенческим беззлобием, прощал всецело и с полной искренностью и нерадивых семинаристов, и провинившихся клириков, и даже личных своих врагов, которых не могло не быть у столь заметной фигуры.
Подвижник хорошо видел пороки своего времени, искал, но не находил в нем плодов христианской любви. Беспокоило его и то, что ответы на насущные духовные вопросы общество искало не в лоне Православной Церкви, учения которой не знало и не понимало, но в ложной мистике масонства, католицизма, протестантизма, в сектах, часто весьма грубого рода.
Во времена правления Александра I неправославный мистицизм самого разного толка пользовался государственной поддержкой. Им увлекались очень влиятельные и высокопоставленные сановники, а редкие попытки критически высказаться о распространении еретических учений встречали бурное противодействие властей.
В такой ситуации святитель Иннокентий по мере сил старался противодействовать наплыву душевредной мистической литературы, что привело его к острому конфликту с могущественным чиновником того времени — князем А. Н. Голицыным. Князь Голицын исповедовал некое абстрактное «универсальное христианство» и был диктаторски нетерпим к любого рода инакомыслию. Власть его была огромна: он был обер-прокурором Святейшего Синода, главноуправляющим иностранными исповеданиями и министром народного просвещения.
Повод для столкновения был незначительный. В конце 1818 года святитель Иннокентий в качестве духовного цензора разрешил к печати книгу некоего Евстафия Станевича «Разговор о бессмертии души над гробом младенца». Книга была совершенно безобидная по содержанию, но в ней содержались критика распространенных мистических идей и резкие намеки на двойственное отношение власти к антиправославному духу, царящему в обществе. Князь Голицын поспешил воспользоваться этой оплошностью цензора и представил дело Александру I в самом невыгодном свете. Наказание было неожиданно суровым: Евстафия Станевича выслали из столицы в 24 часа. Святителя Иннокентия было решено удалить из столицы в почетную ссылку и назначить епископом в Оренбург, что, учитывая его слабое здоровье, было равносильно смертному приговору. Друзья святителя добились того, что вместо Оренбурга он был назначен епископом в Пензу.
Святитель Иннокентий отнесся к этой ссылке не только со смирением, но и с благодарностью. Он не жалел о блестящей карьере в Петербурге, но переживал, что сделался невольной причиной несчастья Станевича. Он сам не осуждал никого и не позволял в своем присутствии отзываться плохо о своих обидчиках. «Заслуги недостойно награждены, дарования не отмечены; лишают имения, дома, детей исторгают из объятия, часто несправедливо для отечества, — это есть власть Божия; Бог посредством людей Сам карает нас. Бог в сердцах владык царствует над нами… Бог в сердцах предержащих присутствует! Какая же должна быть покорность наша?.. Истинная покорность должна быть, по словам апостола, не только из страха наказания, но и по совести (Рим. 13, 5), не из боязни наказания, но из собственного расположения, такая же, как сыновей к родителям», — так говорил святитель об отношении к властям. Святой с невозмутимым спокойствием и смирением воспринимал все обстоятельства благодаря тому, что он видел за жизненной необходимостью не роковую случайность, не гнетущий закон мироздания и даже не проделки темных сил. Он во всех обстоятельствах узнавал благую руку Бога Вседержителя. Собственно, в этом и заключается призвание христианина — узнать Бога в реалиях жизни.
Святитель совсем недолго был правящим архиереем на Пензенской и Саратовской кафедре: всего полгода — до 10(23) октября 1819 года. В Саратове с архипастырской поездкой он был всего один раз. Тяготы переезда, волнение привели к обострению его болезни. Он сильно страдал перед смертью, но до последней минуты его не оставляло ровное и радостное, истинно христианское состояние духа.
Сайт «Православие и современность»