Из биографии врача Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого, СВЯТИТЕЛЯ ЛУКИ.
В своих мемуарах Валентин Феликсович писал: «…отец был католик, весьма набожный, всегда ходивший в костёл и подолгу молившийся дома. Мать усердно молилась дома, но в церковь, по-видимому, не ходила. Два брата, юристы, не проявляли признаков религиозности. Однако ходили к выносу Плащаницы и целовали её. Две сестры относились к религии, как и все верующие граждане. Религиозного воспитания в семье не получил, унаследовал религиозность главным образом от очень благочестивого отца».
С детства у него была страсть к рисованию, одновременно с Киевской гимназией окончил художественную школу. Поехал поступать в Петербургскую Художественную Академию, раздумывая о будущем, он посчитал, что более полезным для страдающего населения будет, если он станет врачом. В виду отсутствия вакансий на медицинском факультете, он поступил на юридический факультет. Через год его снова потянуло к живописи, и он отправился в Мюнхен, где поступил в частную школу, однако через три недели тоска по родине повлекла домой, где он целый год занимался рисованием и живописью. В этот год проявилась его религиозность, каждый день, а иногда и дважды он ездил в Киево-Печерскую Лавру, посещал Киевские храмы, и всё что видел там, делал зарисовки. На выставке в Киевской художественной школе, за все эти наброски он получил премию.
Увлекался этическим учение Льва Толстого, но быстро отошел от неё. Начал усиленно читать Новый Завет, который получил от директора гимназии при вручении аттестата зрелости как напутствие в жизнь. Большое впечатление на него произвело место в Евангелии, в котором Иисус сказал ученикам: «Жатвы много, а делателей мало; итак молите Господина жатвы, чтобы послал делателей на ниву свою». В последствии он понял, что этот евангельский текст был первым призывом Божьим к служению Ему.
У него было большое желание идти в народ, стать фельдшером или сельским учителем, но по настоянию директора народных училищ Киевской губернии поступил на медицинский факультет. Преодолевая отвращение к естественным наукам, он учился на сплошных пятёрках, увлёкся анатомией, рисовал и даже лепил кости, ему пророчили профессора анатомии, и он через 20 лет действительно стал профессором топографической анатомии и оперативной хирургии. Окончив институт, он получил диплом лекаря с отличием и всем на удивление заявил, что будет земским врачом. Началась война с Японией и началом его медицинской работы была военно-полевая хирургия в госпитале Киевского Красного креста возле города Читы. Был назначен начальником хирургического отделения, результаты работы были хорошими, ошибок не делал.
В Чите женился на сестре милосердия, которую называли «святой сестрой». Из Читы переехал в Ардатовское земство Симбирской губернии, где заведовал городской больницей, но из-за трудностей переехал в маленькую больницу на 10 кроватей в селе Верхний Любаж Фатежского уезда Курской губернии. Начал широко оперировать, к нему стали стекаться больные со всех уездов Курской губернии и из соседней Орловской. Здесь у него был курьезный случай, молодому нищему, слепому с детства, сделал операцию и он прозрел, через 2 месяца он собрал множество слепых, и все они длинной вереницей пришли к нему, ведя друг друга за палки и желая исцеления. Чрезмерная слава сделала положение не выносимым, он был переведён в уездную Фатежскую больницу, но вскоре за немедленную неявку к больному исправнику был уволен со службы. По случаю его увольнения, в базарный день, один из исцелённых слепых влез на бочку и произнёс в его защиту пламенную речь, под его предводительством толпа пошла, громить земскую управу.
Из Фатежа переехал в Москву, где работал врачом-экстерном хирургической клиники профессора Дъяконова. Из-за финансовых трудностей в марте 1909 г. переехал в Романовку.
Сведения об его работе в Балашовском уезде очень скудные. Имеется книга В.Ф. Войно-Ясенецкого «Отчет о хирургической деятельности в Романовской земской больнице Балашовского уезда с 20 марта 1909 года по 6 сентября 1910 года». Издана она во Владимире на Клязьме, типография Владимирской земской управы, 153 страницы, 1916 г. Этой книги в пределах Балашова, на данный период, пока нет.
Рабочий день врача начинался с проведения оперативных вмешательств, затем амбулаторный приём больных хирургического профиля до 16-17 часов. По мере необходимости, операции проводились даже в выходные дни.
В.Ф. Войно-Ясенецкий писал — «Земский врач, от которого жизнь так настойчиво требует хирургической работы, не выносит из университета умения наркотизировать и должен сам ему учиться». Здесь он впервые начал применять новокаин в условиях местной, и особенно регионарной, анестезии, и был одним из пионеров среди российских врачей. В Романовке он продолжал научные исследования, начатые на кафедрах медицинского факультета Московского университета по разработке собственных методик нового вида обезболивания. С этой целью был заведён виварий, где содержались для эксперимента разные животные. В Романовской больнице он стал одним из пионеров в России, 18 мая 1909 г., успешно выполнивший сложную урологическую операцию.
В Балашовском уезде был Санитарный Совет, активное участие, в работе которого принимал В.Ф. Ясенецкий-Войно (такая фамилия в документах управы). Сохранились записи некоторых его выступлений. На заседании Совета 5 июня 1910 г. обсуждался вопрос об открытии медицинского участка в с. Мордовский Карай с целью облегчения и улучшения чрезмерно большой и напряженной работы в Романовке. В своём выступлении Валентин Феликсович отметил, что неудобно, и не выгодно для населения и для Земства помещать в близком соседстве две больницы. Это отвлекает средства на улучшение уже существующих больниц. Сама жизнь указывает на необходимость устройства специальных больниц с научно — подготовленными специалистами. Если эти больницы оборудовать, как следует для специальной работы, то сюда охотно пойдут специалисты. В маленькой больнице, расположенной вдали от культурных удобств (железная дорога, почта, телеграф) специалисты не пойдут, и они вынуждены будут работать в научном отношении кое-как. В Мордовском Карае достаточно устроить небольшой приемный покой для оказания неотложной помощи.
При обсуждении вопроса о способах ограничения громадных приемов больных в праздничные и базарные дни, В.Ф. Ясенецкий-Войно подчеркнул, что каждый больной имеет право рассчитывать получить совет от врача, но принять 150 – 200 человек добросовестно врач не в состоянии. Стремясь в дни больших приемов отпустить всех больных, врач должен понизить достоинство своего приёма и тем, с одной стороны, вводит своих больных в заблуждение и с другой стороны прививает в них веру только в рецепт.
На заседании 6 июля 1910 г. обсуждался вопрос по устройству Центральной медицинской библиотеки В.Ф. Ясенецкий-Войно. отметил, что «при наблюдающемся среди земских врачей вообще и у Балашовских врачей, в частности, стремлении большую часть времени посвящать хирургической работе, необходимо дать врачам возможность следить, не отставая за современным состоянием науки, ибо работать, как следует в этой области, может только научно образованный врач». Чтобы быть постоянно в курсе дела, надо иметь возможность читать специальные периодические журналы и справочники, поэтому необходимо в уезде иметь центральную библиотеку, состоящую главным образом из таких периодических изданий.
Заслушав и обсудив предложение В.Ф. Ясенецкого-Войнова, комиссия признала необходимым открыть в Балашове центральную медицинскую библиотеку.
В 1910 г. в Балашове появилась уездная медицинская библиотека, в создании которой принял участие В.Ф. Ясенецкий-Войно.
На утреннем заседании 7 августа 1910 г. просил слово санитарный врач Балашовского уезда В.Т. Копытов и говорил: «Санитарному Совету, вероятно, известно, что наш уважаемый товарищ В.Ф. Ясенецкий-Войно оставляет службу в Балашовском Земстве. С его уходом уезд теряет хорошего работника и Санитарный Совет – ценного сотрудника, и я уверен, что выражу мнение всего Санитарного Совета, если выскажу сожаление об его уходе. Сожаление это будет искренним, несмотря на то, что Валентин Феликсович часто и во многом расходился с большинством Санитарного Совета. Многие из нас спорили и боролись с ним в Санитарном Совете, но борьба шла не за личные выгоды, не около профессиональных интересов – предметом нашей борьбы было благо народа, его здоровье, и расходились мы не в вопросе о конечной цели нашей работы, а лишь в том, какими путями скорее и лучше достигнуть цели. Поэтому наше сожаление об уходе Валентина Феликсовича может быть только искренним». Врач Н.А. Кнорре добавляет, что «с уходом Валентина Феликсовича уезд теряет работоспособного врача и талантливого хирурга». Санитарный Совет единогласно присоединился к предложению В.Т. Копытова – выразить сожаление об уходе В.Ф. Ясенецкого-Войне и постановил просить секретарей занести в протокол слова В.Т. Копытова и решение Совета.
На заседаниях Санитарного Совета 30 августа рассматривались вопросы о вторых врачах в округах и оплате медицинского персонала. Своё мнение высказал и В.Ф. Ясинецкий-Войно «…мы должны дать возможность молодым врачам сделать первые шаги в больничной работе под руководством более опытных. Надо, чтобы вторые врачи, поступая в больницу, приступая к практической работе по хирургии, должны иметь опыт в амбулаторной и участковой работе». По оплате труда предлагалось к первоначальному окладу через каждые три года делать 10% прибавки. В.Ф. Войно-Ясенецкий поддержал предложение о повышении основного оклада сразу, без периодических прибавок, иначе огромный процент врачей будет бежать из уезда, не дожидаясь её.
В своих мемуарах В.Ф. Войно-Ясенецкий описывает случай, произошедший с ним живя в Романовке — «Не задолго до отъезда из Романовки там родился мой сын Алеша с большим приключением. Близилось время родов, но я рискнул уехать в Балашов на заседание Санитарного совета, надеясь скоро вернуться. Не дожидаясь окончания заседания Совета, я поспешил на станцию, где увидел поезд, уже давший второй свисток. Не успев взять билета, я сел в вагон, но скоро увидел в нем много татар, чего не бывало в Романовском поезде. Оказалось, что я попал не в свой, а на харьковский поезд, и должен был, с ближайшей станции, вернутся в Балашов. Но бог помог, и в Романовке я нашел новорожденного сына, которого принимала женщина-врач, раньше меня вернувшаяся из Санитарного совета и заехавшая сюда по дороге на свой врачебный участок.» По моей версии, на Санитарном совете вместе с ним была врач О.А. Аверкиева из Мало – Шатневского врачебного участка.
В Романовке сохранился дом на территории больницы, где жил В.Ф. Войно-Ясенецкий, и старое здание, где находилась в тот период прачечная.
Из Романовки он переехал в город Переславль-Залесский, где работал главным врачом и хирургом уездной больницы в течение 6 лет. Земским врачом он был 13 лет, самая большая загруженность в работе приходилась на воскресные и праздничные дни, поэтому он не имел возможности бывать на богослужениях в церкви, и многие годы не говел. Важное событие в жизни, начало которого Господь положил в Переславле. Наметив план книги «Очерки гнойной хирургии», у него появилась крайне странная, но неотвязная и неотступная мысль: «Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа». Он отмечал, что «Быть священнослужителем, а тем более епископом, и не снилось, но неожиданные и не ведомые нам пути жизни нашей вполне известны Всеведущему Богу уже в чреве матери нашей». В 1916 г. защитил докторскую диссертацию.
В 1917 г., по объявлению в газете, при большом конкурсе, получил приглашение в г. Ташкент на должность хирурга и главного врача большой городской больницы. В 1917 г. был первый арест, разобравшись, быстро отпустили. В этом году умерла жена, две ночи лично читал псалтырь, последние слова 112 псалма потрясли его, он воспринял их как слова Бога, обращенные к нему: «… и неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях». На его руках оставалось 4 детей. У него работала операционной сестрой Софья Сергеевна Велецкая, которая недавно похоронила мужа и была бездетной, он без сомнения принял, как Божий приказ возложить на неё заботы о своих детях и воспитания их. Она с радостью согласилась исполнить Боже повеление о ней. Она долго жила в его семье, была второй матерью для детей, и его отношения к ней были совершенно чистыми.
Узнав, что в Ташкенте существует церковное братство, пошел на одно из них и выступил, удачно. По воскресеньям, в церкви на вокзальной площади проводил беседы на темы по Святому Писанию. На данный период во многих епархиях проводились съезды духовенства и мерян, обсуждалась деятельность епископов. Состоялся съезд и суд над Епископом Ташкентским и Туркестанским Иннокентием, по одному из вопросов он выступил с большой и горячей речью. Деятельность епископа получила положительную оценку. По окончанию съезда Владыка Иннокентий в беседе с ним сказал: «Доктор, Вам надо быть священником!» Он ответил: «Хорошо, Владыка! Буду священником, если это угодно Богу».
В ближайшее воскресение при чтении часов он, в сопровождении двух диаконов, вошел в чужом подряснике к стоявшему на кафедре Архиерею и был посвящен им в чтеца, певца и иподиакона, а во время литургии – и в сан диакона.
Через неделю после посвящения в диакона, в праздник Сретенья Господня 1921 г. он был рукоположен во иерея Епископом Иннокентием (Пустынским), и пришлось ему совмещать своё священство с чтением лекций на медицинском факультете. Лекции читал в рясе, с крестом на груди, в то время это еще было возможно.
Преосвященный Иннокентий назначил его четвёртым священником собора и поручил всё дело проповеди, при этом он ему сказал словами Апостола Павла: «Ваше дело не крестити, а благовестити».
Кроме проповедей при богослужениях, каждый воскресный день после вечерни в соборе проводил беседы на важные и трудные богословские темы. Богословского образования не имел. Помимо всех видов работы, он усердно начал изучать богословие. Вскоре по всей России произошло разделение духовенства на крепких духом, верных Православной Церкви и Патриарху Тихону, и на малодушных, неверных или не разбиравшихся в бурных церковных событиях, вошедших в Живую Церковь. В.-Я. и верный православию протоирей, объединили православных священников и церковных старост, стали во главе их, но не было епископа. Приехавший в Ташкент очень видный архиерей, назначил В.-Я. настоятелем собора и объявил протоиереем. Приехал из Ашхабада другой ссыльный Преосвященный Андрей Уфимский, князь Ухтомский, перед ссылкой был в Москве у Патриарха Тихона, который дал ему право избирать кандидатов для возведения в сан епископа и тайным образом устраивать их хиротонии.
Собрание Туркестанского духовенства избрало В.-Я. кандидатом в епископа, Преосвященный Андрей одобрил и тайно, в его спальне, постриг в монашество, и направил в таджикский городок Пенджикент. Он сказал ему, что в начале хотел дать имя Целителя Пантелеймона, но послушав проповедь на литургии, посчитал, что гораздо более подходит имя Апостола, Евангелиста, врача и художника Луки. Отъезд был тайным, сопровождали его один иеромонах, диакон и старший 16-летнй сын.
В Пенджикенте жили два ссыльных епископа – Даниил Болховский и Василий Суздальский, встретили любезно, и решили немедленно отслужить вечерню и утреню в маленькой церкви Святителя Николая Мирликийского, без звона колоколов при запертых дверях. Приосвященных смущало, что он не архимандрит, а только иеромонах, и не было наречения в сан епископа, вспомнили историю и решили обойтись без чина наречения. Утром в церкви св. Николая, за запертой дверью, начали службу и совершили в начальной части литургию хиротонии. В.-Я. писал: «… когда архиереи разогнули Евангелие над моей головой и читались совершительные слова таинства, я пришел в такое глубокое волнение, что дрожал всем телом, и потом архиереи говорили, что такого волнения никогда не видели». Архиереем стал 18/31 мая 1923 г. С этого времени у епископа В.-Я. началась новая жизнь – тюрмы и ссылки.
С началом войны Лука находился в ссылке в Сибири. Послал телеграмму в Президиум Верховного Совета: «Я епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий, отбываю ссылку в посёлке Большая Мурта Красноярского Края. Являюсь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта, тыла, там, где мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука».
Работа в госпитале, лечение раненых, и бесконечная научная работа. В Красноярске совмещал лечение раненых с архиерейским служением в Красноярской епархии. За работу в эвакогоспитале был награждён медалью: «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941- 1945 гг.». Священный Синод при Местоблюстителе Патриаршего престола Митрополите Сергии приравнял его лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвёл его в сан архиепископа.
По окончании ссылки в 1943 г. возвратился в Москву и был назначен в Тамбов, где около двух лет совмещая церковное служение с работой в госпитале для раненых. Труды его были вознаграждены. В 1946 г. он получил Сталинскую премию 1-й степени за «Очерки гнойной хирургии» и «Поздние резекции при инфицированных ранениях больших суставов». Работу над «Очерками…» он начинал ещё в Романовской больнице.
В феврале 1946 г. Патриарх всея Руси Алексий наградил Святителя правом ношения бриллиантового креста на клобуке. Это была высшая архиерейская награда. В 1946 г. был переведён на должность Архиепископа Симферопольского и Крымского. Умер святитель 11 июня 1961 года в воскресенье, в день Всех святых, «в земле Российской просиявших».
Подготовил материал краевед р.п. Романовка Виктор Иванович Грабенко.