В массовом сознании, к сожалению, сложился стереотип, что любая миссионерская деятельность — миссия к иноверцам, к инославным, к раскольникам, — дело либо священнослужителей, либо монашествующих.
Многие придерживаются мнения, что мирянину миссионерствовать не положено, дело миссии — задача священнослужителей. Стоит, наверное, напомнить тут совет св. Иоанна Кронштадского, писавшего: «Не должно ни у кого и спрашивать, нужно ли распространять Славу Божию пишущею рукою, или словесно, или добрыми делами. Это мы обязаны делать по мере сил своих и возможности. Таланты надо употреблять в дело. Коли будешь задумываться об этом простом деле, то диавол, пожалуй, внушит тебе нелепость, что тебе надо иметь только внутреннее делание». Эти слова св. Иоанна Кронштадского призывают всех членов Церкви Христовой следовать путем апостолов, слышавших от Спасителя: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Матф. 28:19, 20).
Во все времена известными миссионерами чаще становились люди духовного звания. И тем ярче на их фоне должен бы выглядеть миссионерский подвиг мирян, посвятивших жизнь просвещению заблудших и приведению их к Господу и Его Церкви. К сожалению, зачастую их имена бывают незаслуженно забыты. Немногие помнят, что на Саратовской земле проповедовали, будучи еще в мирянском достоинстве, святой священномученик Константин Богородский (†1918), архиепископ Симферопольский Гурий (†1882) и многие другие подвижники веры.
Об одном из самых ярких миссионеров нашей епархии, балашовском праведнике Симеоне Климовиче Привалове, чей подвиг, к сожалению, полузабыт в наши дни, нам хотелось бы сегодня рассказать.
Раб Божий Симеон родился в селе Алмазов Яр недалеко от села Балашова Саратовской губернии в семье зажиточного крестьянина Клима Привалова около 1776 года. Он осиротел еще в раннем детстве, рос из милости добрых людей, и богатые способности, данные юноше от природы, могли бы окончательно заглохнуть, если бы Господь не послал ему счастливую встречу. С раннего возраста Симеон помогал в алмазовской церкви при службе, и на практике изучил церковный Устав. Приходской священник Алмазова Яра обратил внимание на смышленого крестьянского юношу, убедил его выучиться грамоте и снабдил его Библией. Грамоте Симеону Климычу пришлось учиться самому, потому что доброго батюшку перевели на другой приход, но чтение Священного Писания и позаимствованных в приходской библиотеке бесед святителя Иоанна Златоуста перевернуло его душу. Как он сам впоследствии вспоминал, «когда я читал Библию и Златоуста, вся внутренность моя как бы загоралась от огня Божественного учения Библии и от сладких бесед Златоуста; я чуял в себе то, чего прежде со мной не было; тут увидел я, что прежде недостойно носил имя христианина; ведь ничего ровно я не знал прежде; слыхал кое-что в церкви, да соха и коса больше занимали меня; тогда страшно захотелось мне поучиться, а потом и других поучить; трудно мне стало; уж больно жалко стало и своих, да и на духовных-то глядя, сердце кровью обливалось; простой народ ничего-то путного истинно христианского не знал, в церкви болваном стоял, или и вовсе не захаживал туда; тьма суеверий обуяла их души, а жизнь-то куда как дурно вели».
Так Господь показал ему его предначертание в жизни — служить орудием духовного просвещения окружающих его людей. Круг чтения его постепенно расширялся: кроме Библии, богослужебных книг и творений свят. Иоанна Златоуста в него вошли Кормчая книга, «Камень веры» митрополита Стефана (Яворского), творения свят. Димитрия Ростовского, «Толковое Евангелие» блаж. Феофилакта Болгарского и др. Но к Святой Библии он на всю жизнь сохранил особое отношение: вследствие частого чтения Псалтирь и Новый Завет он выучил наизусть, а остальные части Священного Писания мог цитировать по памяти обширными отрывками. В праздники он просиживал над Библией целые дни, а в будни — все свободное от других занятий время. Она сопровождала его даже на полевые работы. «Иду, бывало, — рассказывал он впоследствии, — за сохой, а сам повторяю в уме, что вчера читал в Библии; забуду какой стих, и побегу на межник, где она, моя кормилица, лежит, завернутая в полотенце».
Однако чтение святоотеческих книг без какой-либо духовной и умственной подготовки и сегодня представляет нешуточный труд, а для крестьянина-самоучки конца XVIII века это была практически неразрешимая задача. Симеон начал искать себе наставника, который мог бы ему внятно изъяснить трудные места из Священного Писания и прокомментировать святоотеческие труды. Но никто из знакомых ему, даже и из духовного звания, не был достаточно образован для того, чтобы ответить на недоумения искателя правды Божией. Один из окрестных священников даже пытался резко оборвать его духовный интерес, заявив Симеону: «Где тебе понять Маргарит? Я знаю его; эта книга мудреная, да притом и редкая». О дальнейшем сам Климчонок (под этим прозвищем его знали многие и в родном селе, и за его пределами) рассказал так: «Помню, что однажды, сокрушаясь сердцем о неясном понимании всего читанного, я обратился с усердною молитвою к премудрости Наставнику и смысла Подателю, дабы просветил мой слабый ум к разумению словес Его. По молитве, напала на меня непреодолимая дремота, и я заснул, склонившись на книгу; вдруг пред моими глазами предстал благообразный муж в святительской одежде; лучи окружающего его света, внезапно, как бы опалили меня. Я вскочил в радостном изумлении и почувствовал, что сердце мое горит от восторга. С этой минуты все читаемое в духовных книгах стало для меня не только понятно, но я получил даже способность вести с другими беседу от Писания ясно и убедительно». Может быть, сам златоустый святитель преподал своему усердному читателю этот благодатный дар? В это время Симеону было, вероятно, около тридцати лет.
С этого дня все усилия Климчонка были направлены на борьбу с двумя болезнями, поразившими современных ему христиан: распространением суеверий и распространившимися до крайности на фоне духовного невежества людей сектантскими учениями, прежде всего молоканством.
Очень часто и в наши дни бывает, что человек, поверхностно начитавшийся Библии, отпадает от Церкви, не понимая ни церковного учения, ни таинственной глубины Слова Божия. Но для Симеона Священное Писание не только стало глубокой и прочной основой его церковности, но и орудием против тех, кто воевал на Православную Церковь, совращая Ее чад в ереси и секты.
В Балашовском уезде было особенно много молокан. Соболезнуя о заблудших, Симеон Климович успел познакомиться с их учителями, с тем, чтобы узнать сущность и приемы их учения. Убедившись, что заблуждения их основываются на своеобразном толковании отдельных мест Библии, Климчонок выступил против них со словом кроткого обличения. Имя Климчонка скоро сделалось грозой для молоканских учителей; они уже не только перестали искать случаев поспорить с ним, но и сами удалялись и последователям своим приказывали избегать этого. Молокане сами признавались, что после беседы с Симеоном Климовичем каждый из них не находил спокойствия в своей совести, и начинал не доверять толкам своей секты, изыскивая, вопреки приказу лжеучителей, случай опять побеседовать с Климчонком. Так много было в его речах непреоборимой силы убеждения.
Преосвященный Ириней (Нестерович), объезжая свою обширную епархию (она тогда была Пензенской и Саратовской), посетил по пути Балашов, куда и пригласил к себе главных учителей молоканской секты. Сюда же был вызван и Климчонок, на которого сделано было много доносов от некоторых лиц, завидовавших его славе и известности. Симеона Климовича представили Владыке Иринею, как человека сомнительных верований, прельщающего народ каким-то новым и странным учением. Чтобы убедить архипастыря в своем единомышлении с Церковью о предметах веры, Климчонок испросил у Преосвященного, в присутствии его, иметь прение с молоканами о вере. Учители молоканские, вовсе не ожидавшие этого, и знавшие силу противника своего, пришли в робость и смущение. На все уже знакомые ему вопросы и доводы их Климчонок отвечал на основании Писания, просто, ясно и убедительно, чем заставил поочередно всех учителей этой секты умолкнуть. В заключение беседы, сами молокане прямо сказали Преосвященному Иринею: «Поставь нам попом Климчонка, и мы все обратимся к Церкви». Владыка Ириней хотя и не согласился на эту просьбу сектантов, но, видя в этом залог будущих успехов в обращении их, решился поддержать Климчонка.
Преосвященный Ириней просил Симеона Климовича указать ему на единомышленных ему людей и способных действовать на молокан. Познакомившись и побеседовав с ними о мерах, которыми они полагают действовать на заблуждающихся, Преосвященный благословил их продолжать начатое дело, и, возвратясь в Пензу, организовал миссию для обращения молокан, назначив в нее двух ученых протоиереев, которым вменил в обязанность действовать совместно с Климчонком и указанными лицами, выразившись о них так: «Вот истинные-то христиане! Благодарю Бога, что познакомился с такими достойными людьми!» В короткий срок многие молокане обращены были ими в Православие.
Своей примерной христианской жизнью и безукоризненной честностью Климчонок завоевал в родных местах непререкаемый авторитет. Известный саратовский предприниматель и благотворитель, ктитор десятков храмов саратовской земли, Михаил Адрианович Устинов, которому принадлежал Алмазов Яр, назначил Климчонка бургомистром всей своей тамошней вотчины, и не ошибся в своем выборе. После множества искушений и скорбей, без которых не обходится ни один нравственный подвиг, побеждая все это терпением и кротостью, Климчонок достиг того, что в несколько лет своего управления успел совершенно изменить нравственный быт вверенных ему крестьян. Сблизив их с Церковью и объяснив благотворное ее влияние на все условия и отношения жизни семейной и общественной, Симеон Климович всеми силами старался искоренять суеверие и предрассудки, которые почитал корнем всего худого в простом русском человеке. На возрастных он действовал силою слова и более всего личным примером; детей сам обучал грамоте по своеобразной, упрощенной им методе, понятной и для старых, из которых тоже многих обучил чтению. Пьянство и другие пороки видимо ослабели, а Церковь сделалась любимым местом простого народа. Хозяйство крестьянское и господское пошло у него отлично, крестьяне жили в мире и довольстве, благословляя свою судьбу.
Поездки по служебной необходимости Симеон Климыч совмещал с миссионерской деятельностью, при каждом удобном случае вступая в диспут с раскольниками и сектантами. «Наученные Климычем все имеют Библию, несколько отеческих творений и богослужебных книг; в воскресные и праздничные дни собираются к ним часа за два до литургии несколько грамотных поселян, которые слушают чтение Священного Писания и отцев Церкви, и уже после назидания отправляются в церковь. Они очень воздержны; по крайней мере нам никогда не случалось слышать, чтобы кто-либо из них был замечен в нетрезвости. К духовенству достойному относятся с глубоким уважением. В домах их гораздо чище, нежели у других православных; некоторые из них за самую ничтожную плату обучают детей грамоте, Закону Божию и церковному пению; в семействе учеников Климыча знают грамоту как лица мужского, так и женского пола; простонародных песен они не поют, а вместо этого поют церковные песни; занятия их книгами нисколько не препятствуют им заниматься хозяйством, и они все почти живут безбедно», — свидетельствует очевидец.
Слава благодатных его дарований разнеслась далеко; к нему шли и ехали отовсюду люди разных званий, пола и возраста, пользы ради и совета духовного, а страждущие от болезней душевных и телесных, ради исцеления. Симеон Климович всех принимал со смирением и христианской любовью: одних утешал, других вразумлял, третьих исцелял своими молитвами. Слово его было с властью, и потому отличалось, особенной убедительностью, при всей кажущейся простоте и естественности.
Важно отметить, что Симеон Климович никогда не брался за исцеление душевных недугов своими силами, но наставлял страждущих прибегнуть к церковным Таинствам и искать исцеления в примирении с Богом и Церковью Божией. Понимая тесную связь, которая существует между болезнями телесными и духовными, Климчонок основанием лечения своего полагал Таинство покаяния. Желая по чувству смирения прикрыть присущий ему дар духовного рассуждения, он различными вопросами вызывал больного на воспоминание того греха, в котором таился корень болезни, то есть, в котором не было принесено совершенного покаяния, или который, по долговременному коснению в нем, обратился в злой навык и чрез то давал врагу вход в душу больного. Искусно возбудив воспоминания о таком грехе, Симеон Климович доводил больного до сознания в нем и сердечного о нем сокрушения, и преподав ему приличный духовный совет, немедленно отсылал к священнику, пред которым он должен был принести церковное покаяние и, получив соответственную епитимию, дать обещание отселе жить благочестиво, сообразно с заповедями Божиими, по учению и уставам Православной Церкви.
Одним из тех, кто приезжал к алмазовскому праведнику за благодатным словом утешения, был саратовский мастеровой, хозяин портняжной артели, Родион Никитич Пономарев. В это время он переживал тяжелый жизненный кризис, находясь на грани уныния. Его мать, Евфимию Никифоровну, Климчонок некогда исцелил от душевного недуга, и Пономарев надеялся также получить благодатную помощь. Климчонок ласково принял его, дал ему несколько советов, а в качестве средства от душевной тоски предписал ему самому выйти на дело миссии, только не к сектантам, а к раскольникам-старообрядцам. В течение их следующих встреч Симеон Привалов постарался передать Родиону Никитичу весь свой миссионерский опыт, разбирал с ним творения Святых Отцов, устраивал в его присутствии диспуты с молоканами.
Вернувшись в Саратов, Родион Пономарев вместе с несколькими своими единомышленниками создали мирянское братство, позже известное как «общество благочестивых». В числе братчиков были купцы и ремесленники, воспитанники семинарии и преподаватели Духовного Училища. В числе членов братства не было никого из духовенства, но многие саратовские священники поддерживали братчиков. За следующие тринадцать лет братчики, заручившиеся поддержкой и одобрением одного из самых деятельных саратовских миссионеров в священном сане, епископа Иакова (Вечеркова; †1850), привели в ограду Христовой Церкви до 20 тысяч человек. Владыка Иаков знал и самого Климчонка, встречался с вдохновителем братчиков, и всегда очень высоко отзывался о нем, ценя его миссионерский опыт.
Один из членов саратовского братства, сын протоиерея Троицкого Собора, Григорий Платонович Карпов, впоследствии послужит Церкви на иной ниве: приняв в иноческом постриге имя Гурий в честь казанского святителя-миссионера, в течение двадцати одного года был сначала участником, а потом и начальником Духовной Миссии в Китае. Он перевел на китайский язык Новый Завет, Псалтирь и пространный катехизис. Он скончался в сане архиепископа Симферопольского и Таврического, ни на минуту не прекращая миссионерских трудов, и сегодня в Крыму готовится его прославление в лике святых.
А первоначальник «общества благочестивых», Родион Пономарев, в 1839 году поступит в Оптину Пустынь, и сегодня весь православный мир чествует саратовского миссионера как святого Илариона, старца Оптинского. Его воспоминания стали одним из основных источников, по которым мы сегодня можем восстановить жизненный путь его духовного наставника, праведного мирянина Симеона Привалова. Великий оптинский подвижник называл Симеона Климыча своим наставником и почитал как своего учителя. По свидетельству другого оптинского старца, преподобного Амвросия, Климчонок «был твердый ревнитель Православия и многих ересеначальников обратил к истине».
Из многочисленных примеров исцелений при помощи покаяния преподобный Иларион Оптинский приводил следующий: один купец чувствовал непреодолимое побуждение к лишению себя жизни и, сознавая свое бессилие противится этому влечению, упросил родных, чтобы сковали его и отвезли к Климчонку. «От чего это с тобою случилось?» — спросил его Симеон Климович. Потом начал с ним беседовать и различными расспросами вызвал в нем воспоминание и сознание в том, что, будучи еще двенадцатилетним ребенком, он однажды, в порыве сильной злобы на обидевших его, не придумал ничем другим выразить свою месть, как покусившись на собственную свою жизнь, покаяния же в этом поступке не принес. Намерение это при подобном же случае, в сильном порыве гнева повторилось в нем, и он вторично оставил это без внимания, и не покаялся в этом духовному отцу. В третий раз несчастный почувствовал уже насильственное влечение к самоубийству, при том уже без какого-либо внешнего к тому повода, и влечение это в нем с течением времени все усиливалось и усиливалось. Доведенный Климчонком до сознания своего греха, и очистивший, по его совету, совесть исповедью перед священником, купец навсегда освободился от своего ужасного желания.
Нередко приходили к Симеону Климовичу душевнобольные, нервнорасстроенные люди, которых в народе называют обыкновенно «порченными», вероятно, нередко потому, что они, по внушению возобладавшего над ним врага, утверждают, что их «испортил такой-то». Понимая, что такою хитростью враг поддерживает свое над больными обладание, скрываясь под кровом питаемой в помыслах больной злобы и самооправдания, Климчонок лечение таких больных начинал разоблачением пред ними козней вражиих, указывая на действительную причину болезни — грехи, и приводя больных к сознанию и сокрушению о грехах своих. Если лицо, на которое больной клеветал, находилось в живых, то Климчонок приказывал немедленно испросить у него прощения, а если «порча» приписывалась усопшему, то примириться с ним, отслужив на его могиле панихиду о его упокоении, а затем принести покаяние пред священником и положить начало доброй жизни. У некоторых из являвшихся к нему женщин начальною причиною болезни было притворство, обратившееся потом в навык и поработившее их врагу; у других суеверие, у иных естественныя болезнь, приписывавшаяся ими, по неведению, «порче».
Если болезнь имела естественную причину, после Таинства покаяния Симеон Климович отсылал больного к докторам, а со своей стороны давал наставления о воздержной жизни, о познании Закона Божия, советовал молиться об избавлении от болезней и т. п. Все это Симеон Климович умел разъяснить и врачевать приличными средствами. Разумеется, что приемы лечения, обуславливаемые опытностью и навыком, при помощи которых он сразу угадывал причину болезни, сходствуя между собою в общем основании, были различны смотря по причине, произведшей болезни, свойствам больного и т.п.
Больных, привезенных к нему в цепях, Симеон Климович тут же, побеседовав с ними и найдя причину их болезни, приказывал расковывать, и давал на руки родным кроткими и послушными.
«Полное искреннее покаяние в содеянном и примирение с враждующими есть лучший врач многих болезней», — нередко говаривал Климчонок. Он предлагал недугующим читать или слушать со вниманием Слово Божие, которое выводит человека из тьмы невежества и показывает ему прямой путь к Небесному Царствию. Слово Божие оказывает свое благодатное действие на душу человека, так что человек хотя иногда и не понимает хорошо читанного, но от чтения его ощущает в душе мир и чувство умиления и сердечного сокрушения о своих грехах; только бы читал его со вниманием и с искренним желанием для себя душевной пользы.
Симеон Климович был женат и имел двух сыновей. Он скончался мирной христианской кончиной с напутствием св. Таинств Елеосвящения и Евхаристии в 1834 году. В предсмертные минуты он попросил читать 17-ю кафизму Псалтири. Последние его слова были: «прости, о любезное мое чтение! как много я обязан тебе!». Когда окружающие смертный одр Симеона Климовича предложили ему послать в город дать знать о приближающейся кончине друзьям и почитателям его, он отвечал: «не надобно, я родился мужиком, хочу и умереть как мужик». Он был погребен в селе Алмазов Яр. Точная дата преставления праведника неизвестна, однако святой священномученик Никодим, епископ Белгородский (†1918), свидетельствовал, что память по мирянину Симеону совершалась 5 апреля церковного календаря (18 апреля по новому стилю), вероятно, ради его тезоименитства с преподобным Симеоном.
Сегодня саратовская епархиальная комиссия по канонизации подвижников благочестия начала изучение материалов о Симеоне Алмазовском на предмет его возможного прославления в лике святых. Пусть его подвиг, подвиг его учеников и сподвижников, вызванных Господом на миссионерское служение, не будет забыт. Под сводами алмазовского Покровского храма, где молился подвижник, сегодня вновь звучит молитва, в селе возрождается православный приход. Мы верим, что молитвами праведного Симеона духовное просвещение, которое он начинал для наших дедов и прадедов, не угаснет и в наши дни.
диак. Максим Плякин.